Заявитель мог их вручить лично инспектирующему больницу лицу, если заявление адресовалось ему, а все прочие письма подавались начальнику больницы или его заместителю при обходе палат.
Правом проверки КТПБ во всех отношениях обладали только министр ВД СССР, его заместители, начальник тюремного отдела МВД СССР, министр ВД ТАССР, его заместители, а также лица, ими уполномоченные.
Право опроса душевнобольных заключенных, проверки так называемой законности и условий их содержания имел очень узкий круг руководства Прокуратуры СССР и ТАССР.
Инструкция о КТПБ — яркий пример ведомственного произвола по отношению к душевнобольным, к которым относились как к преступникам, пренебрежения теми статьями УК РСФСР, в соответствии с которыми душевнобольные, признанные в установленном законом порядке невменяемыми, освобождались от уголовного наказания.
Как подтвердили найденные мною в Центре хранения современной документации (бывший Архив Общего отдела ЦК КПСС) материалы комиссии Комитета партийного контроля при ЦК КПСС о проверке деятельности КТПБ, граждане направлялись на принудительное лечение с изоляцией главным образом во внесудебном порядке, по определению Особого совещания при НКВД СССР. Эта сверхнезаконная практика изжила себя где-то на излете 50-х годов.
Устанавливался чрезвычайно длительный срок повторного медицинского переосвидетельствования душевнобольных (6 месяцев), хотя психиатрам хорошо было известно, что лица, пережившие состояние реактивных психозов, обретали душевное равновесие значительно раньше названного срока и, по существу будучи психически здоровыми, вынуждены были томиться в ужасающе дискомфортных условиях тюремной психиатрической больницы.
Дальнейшая судьба находившихся на принудительном лечении лиц решалась исключительно следственными органами, которые и близко не подпускали к этому делу адвокатов.
Нарушалось право на переписку: тюремное руководство под предлогом «невменяемости» заключенных, как правило, не допускало возможности легального выхода их писем и заявлений дальше канцелярии больницы.
Родственникам отказывали в священном праве похоронить или хотя бы присутствовать при похоронах своих близких.