Его перенесли в ближайший дом, где
он пришел в сильно возбужденное состояние, стал делать "комнатную
гимнастику", прыгать через кровать, упражняться в различных телодвижениях,
громко декламировать, петь сочиненные им самим стихи и т.д. Его снова
привезли в дом для умалишенных. Возбуждение продолжалось. Он хвастал своими
великолепными мускулами, своим прекрасным телосложением и громадной силой;
воображал, что открыл закон, по которому можно выработать прекрасный голос;
считал себя великим певцом и единственным в своем роде декламатором, а также
избранным Богом поэтом и музыкальным импровизатором, сочиняющим в одно и то
же время и стихи, и музыку к ним.

Печальное противоречие всех этих фантазий с действительностью резко
бросалось в глаза. Небольшого роста, хрупкий и тщедушный, со слабыми
мускулами, атрофированными из-за сидячей жизни кабинетного ученого, он
отнюдь не отличался музыкальностью; голос его слаб, слух неверен; оратор он
плохой, ибо издавна заикается. В доме для умалишенных он то занимался в
течение нескольких недель странными прыжками и телодвижениями, называя их
гимнастикой, то пел, то декламировал. Через некоторое время он стал спокоен
и задумчив, часто подолгу неподвижно смотрел перед собой, иногда пел
любовные песни, в которых, несмотря на все несовершенство исполнения,
звучало прекрасное чувство любовной тоски. Постепенно он стал доступен для
более продолжительных бесед.

Тут я прерываю историю болезни и прямо передам результат моих
наблюдений.

Первое заболевание пациента выразилось неожиданным приступом буйного
помешательства, перешедшего в умопомешательство с помрачением сознания и
приступами буйства. После этого наступило, казалось, полное выздоровление.
Через несколько лет - внезапный приступ возбуждения, мания величия, череда
непонятных поступков, перешедший в бредовое сумеречное состояние, приведшее
к постепенному выздоровлению.