Однако
в конце концов выяснилось, что она поддерживала интимную связь с человеком,
который не хотел на ней жениться, что и являлось причиной ее печали. Поэтому
прежде, чем утверждать, что пациент подавлен по неосновательной причине,
следует обратить внимание на те свойственные каждому человеку механизмы,
которые стремятся возможно дальше вытеснить все неприятное и возможно глубже
его скрыть.

Взрывы возбуждения в случаях раннего слабоумия могут возникать таким же
образом, как аффективные приступы при истерии. Каждому врачу, который лечит
истеричного больного, известны внезапные взрывы чувств и острое усиление
симптомов (acute exacerbation); часто создается впечатление, что перед нами
психологическая загадка, и тогда ограничиваются заметкой: "пациент снова
взволнован". Но тщательный анализ всегда найдет вполне определенную причину:
необдуманное замечание окружающих, больно затронувшее письмо, годовщину
памятного события и т. д. Достаточно всего лишь намека, может быть даже
символа, чтобы вызвать проявление комплекса. [Риклин приводит следующий
поучительный пример. У пациентки (истерички) периодически наблюдалась рвота
после выпитого молока. Проведенный под гипнозом анализ показал, что
пациентка, жившая у родственника, была им однажды изнасилована в хлеву, куда
она пошла за молоком. В течение недели после гипноза, при полном его
забвении, пациентку постоянно рвало после молока. /58/] Так и в случаях
раннего слабоумия часто удается, благодаря тщательному анализу, найти ту
психологическую нить, которая приводит к причине волнения. Это, конечно, не
всегда возможно, так как болезнь для этого слишком мало прозрачна. Но нет
оснований предполагать, что этой нити не существует.

То, что аффекты в случаях раннего слабоумия, по всей видимости, не
угасают, а лишь своеобразно блокируются, мы видим везде, где полностью
возможно катамнестически разобрать болезнь, что, впрочем, случается довольно
редко.