Вот уже 20
лет как она сидит в рабочем зале и механически чинит белье, произнося время
от времени несколько бессмысленных слов, до сих пор еще никем не понятых.
Причудливый их набор представляется нам теперь в ином свете. Это как бы
отрывки загадочных надписей и сказочных фантазий, с помощью которых больная,
отвратившись от жестокой действительности, основывает чуждое миру царство, в
котором столы постоянно накрыты, и в золотых дворцах идут великолепные пиры.
Мрачному, туманному миру реальности она предоставляет лишь загадочные
символы, не заботясь о том, чтобы кто-либо их понял, ибо наше понимание ей
давно уже не нужно.

Эта больная тоже не единичный случай, а пример известного типа больных,
всегда представляющих подобные же симптомы, лишь не всегда столь резко и
полно выраженные.

Из приведенной параллели с "Ганнеле" Гауптмана видно, что и этой
области коснулся поэт, обильно черпая из богатой своей фантазии. Это
совпадение не случайно. Оно доказывает, что поэты и душевнобольные имеют
нечто общее, что, впрочем, заключено и в душе каждого человека, а именно
безостановочно работающую фантазию, постоянно стремящуюся смягчить жестокую
действительность. Тот, кто внимательно и беспощадно наблюдает за собою, не
может не сознавать того, что в каждом из нас существует это стремление
сгладить все тяжелое, затушевать все жизненные вопросы, чтобы беззаботно
вступить на легкую и свободную дорогу. Из-за душевной болезни стремление это
выступает наружу. Когда оно одерживает верх, то действительность рано или
поздно затягивается как бы паутиной и превращается в далекий сон; сон же
постепенно заменяет действительность, частью или совершенно поглощая
больного.

В настоящее время мы еще не знаем, имеют ли эти новейшие научные
взгляды всеобщее значение или только ограниченное. Чем тщательнее и
терпеливее мы исследуем наших больных, тем чаще мы находим среди них таких,
которые несмотря на кажущееся полное слабоумие дают нам возможность хотя бы
отрывочно заглянуть в темный мир души, весьма далекий от того убожества
психической жизни, которое предполагалось прежними научными воззрениями.