Г-же П. нетрудно было тут найти
сходство со своим собственным положением. Она также жила в маленьком
городке, ни у кого не бывала и думала, что соседи ее не уважают. Поводом для
этого недоверия к соседям явилось то, что вначале она была вынуждена
довольствоваться маленькой квартирой, где стена спальни, у которой стояла ее
супружеская кровать, граничила с комнатой соседей. В начале брачной жизни в
ней развилась сильная сексуальная застенчивость, очевидно вследствие того,
что в ней бессознательно были разбужены воспоминания о ее детских отношениях
с братом, когда они играли в мужа и жену; она постоянно опасалась, что
соседи через стену слышат слова и каждый производимый ею шорох; этот стыд
превратился в недоверие к соседям".

При дальнейшем анализе голосов Фрейд часто находил "дипломатическую
неопределенность; обидный намек был большей частью замаскирован необычным
выражением, непривычным оборотом речи и т. п.; такая особенность
свойственна, в общем, слуховым галлюцинациям параноиков, в которых я нахожу
следы искажений, вызываемых компромиссами".

Я намеренно в точности привел слова автора этого первого, неизмеримо
важного для психопатологии анализа паранойи: я не мог сократить
проницательных выводов Фрейда.

Возвратимся к вопросу о природе диссоциированных идей. Теперь мы видим
содержание, найденное Фрейдом в предположенных Гроссом отколовшихся цепях
представлений: они представляют собой не что иное, как вытесненные
комплексы, которые мы встречаем не только у истериков, но, что не менее
важно, также и у нормальных людей. Тайна вытесненных (диссоциированных) идей
или представлений оказывается весьма обыкновенным психологическим
механизмом, имеющим общее значение. Новое освещение дается Фрейдом
разобранному Странским вопросу о несовместимости содержания сознания и
чувственного тонуса. Он указывает, что безразличные, ничего не значащие
представления, могут сопровождаться интенсивной окраской чувством,
заимствованной ими у какого-либо вытесненного представления.