Это, конечно, не
всегда возможно, так как болезнь для этого слишком мало прозрачна. Но нет
оснований предполагать, что этой нити не существует.

То, что аффекты в случаях раннего слабоумия, по всей видимости, не
угасают, а лишь своеобразно блокируются, мы видим везде, где полностью
возможно катамнестически разобрать болезнь, что, впрочем, случается довольно
редко. /59; 60/ Кажущиеся бессмысленными аффекты и настроения субъективно
объясняются галлюцинациями и патологическими идеями, которые, относясь к
комплексу, при полном развитии болезни с трудом поддаются воспроизведению
или же вообще совершенно ему не поддаются. Когда кататоник постоянно занят
галлюцинаторными сценами, врывающимися в сознание со значительно более
могучей силой чувства, нежели окружающая действительность, то мы без труда
понимаем, что он не в состоянии адекватно реагировать на вопросы врача. Или
когда больной, например, Шребер, смотрит на окружающих как на
"свежеиспеченных людей", то опять-таки понятно, что он не реагирует
адекватным образом на явления действительности или, правильнее, что он
по-своему разумно на них реагирует.

Типичным для раннего слабоумия является недостаток самообладания или
невозможность владеть своими аффектами. Во всех случаях, когда речь идет о
патологически усиленной эмотивности, мы встречаем этот недостаток, то есть,
прежде всего, при истерии и эпилепсии. Таким образом этот симптом указывает
лишь на тяжелое расстройство нашего "я", то есть на существование
могущественных автономных комплексов, не подчиняющихся более первенствующей
власти комплекса нашего эго.

Характерный для раннего слабоумия недостаток эмоционального отклика мы
нередко находим у истеричных пациентов, когда нам не удается привлечь к себе
их интерес и проникнуть в комплекс. Правда, при истерии это явление бывает
лишь временным, ибо интенсивность комплекса колеблется. При раннем
слабоумии, где комплекс очень устойчив, нам лишь на некоторое время удается
установить связь между больным и врачом, когда появляется возможность
проникнуть в комплекс.